*Illonka* написал(а):А то в отзывах стали вопить, что Фергюс-добрая-душа не обижал Марсали в книгах.
"…Герман оставил гнездо с яйцами, она аккуратно положила его на землю, и тогда я увидела смутные желтоватые овалы на внутренней части ее предплечья – блеклые, но выглядевшие так, как описывала их Брианна.
– А как поживает Фергюс? – спросила я, словно это было как-то связано с нашей беседой.
– Поживает довольно неплохо, – ответила она, тревожный взгляд появился на ее лице.
– Неужели? – я нарочно посмотрела на ее предплечье, затем ей в глаза. Она покраснела и быстро повернула руку, спрятав синяки.
– Да, он в порядке, – сказала она. – У него еще не очень получается дойка, но он скоро придумает свой способ. Это довольно неудобно с одной рукой, конечно, но он все-таки...
Я села на бревно рядом с ней, взяла ее за кисть и повернула к себе.
– Брианна рассказала мне, – сказала я. – Это дело рук Фергюса?
– Ох... – Она казалась смущенной, и одернула кисть, прижимая руку к животу, спрятав следы. – Ну, да. Да, это он.
– Хочешь, я поговорю об этом с Джейми?
Густой прилив краски хлынул на ее лицо, и она присела в тревоге.
– Господи, нет! Па свернет Фергюсу шею! И это, вообще-то, была не его вина!
– Конечно, это была его вина, – твердо сказала я. Я повидала слишком много избитых женщин в приемных покоях Бостона, утверждавших, что, по сути, в этом не было вины их мужей или молодых людей. По правде, женщины часто сами имели к этому какое-то отношение, но все же...
– Но он не виноват! – настаивала Марсали. Краска не сходила с ее лица, более того, она становилась гуще. – Я... он... в смысле, он схватил меня за руку, это так, но лишь потому, что я, эм... в общем, я пыталась врезать ему в этот момент деревянной палкой. – Она отвела глаза...
– Вот как... – Я почесала нос, слегка озадачившись. – Ясно. И почему ты пыталась это сделать? Он... напал на тебя?
Она вздохнула, слегка опустив плечи.
– О, нет. Нууу, потому что Джоанни пролила молоко, и он кричал на нее, и она плакала, и... – Марсали немного вздрогнула. – В меня вселился бес, наверное.
– Не похоже на Фергюса, кричать на детей, не так ли?
– Ох, нет! – быстро сказала она. – Он едва ли когда-нибудь вообще... ну, у него не было такой привычки, но из-за стольких... в общем, я не могу винить его в этот раз. Он жутко долго доил козу, а тут все молоко разлилось, и его труд пропал зря. Я бы тоже закричала, я полагаю.
Она вперилась глазами в пол, избегая моего взгляда, и водила пальцем по линии шва на сорочке.
…
Она все еще смотрела вниз, вороша мертвые листья заостренными пальцами ног.
– Это я во всем виновата, правда, – сказала она, и прикусила губу.
– Нет, ты не виновата – уверенна сказала я, сжав ее руку. – В таких вещах нет виноватых, бывают несчастные случаи, люди огорчаются, но в конце все образовывается. – Так ведь и случилось, подумала я, хотя часто совершенно неожиданным образом.
Она кивнула, но тень все еще покрывала ее лицо, нижняя губа подвернулась внутрь.
– Да, только вот... – начала она, затем запнулась.
Я терпеливо сидела, стараясь не давить на нее. Она хотела – чувствовала необходимость поговорить. И мне нужно было услышать это, прежде чем решить, что – и стоит ли вообще – рассказывать Джейми. Что-то между Марсали и Фергюсом без сомнения, было не так.
– Я... как раз думала об этом, пока гребла лопатой... Я бы так не сделала, не думаю, но это настолько меня задело, но я почувствовала, словно это происходит снова...
– Снова происходит что? – спросила я, когда стало ясно, что она затихла.
– Я разлила молоко, – выпалила она в спешке. – Когда была ребенком. Я проголодалась, протянула руку, чтобы достать кувшин, и оно пролилось.
– И?
– Да. И он кричал. – Ее плечи слегка сгорбились, словно в память об ударе.
– Кто кричал?
– Не могу с уверенностью сказать. Возможно, это был мой отец, Хью – но, может быть и Саймон – второй муж моей матери. Я не помню на самом деле – только, что была так напугана, что обмочилась, и это разозлило его еще больше. – Ее лицо залилось краской, и пальцы ног поджались от стыда.
– Моя мать заплакала, так как это была наша единственная еда, немного хлеба и молока, а теперь молока не стало – но он кричал, что не может вынести шума, ведь я и Джоан, обе тоже захныкали... И он ударил меня по лицу, и мама набросилась на него очертя голову, он толкнул ее, и она упала на очаг, разбив лицо о дымоходную трубу. Я могла видеть кровь, текущую из ее носа.
Она фыркнула и почесала костяшкой пальца под собственным носом, моргая и продолжая рассматривать листья.
– Он громко топнул тогда и вышел, хлопая дверью, а мы с Джоан бросились к маме, с ужасным визгом и воплями, думая, что она мертва... Но она встала на колени, и сказала нам, что в порядке, что она будет в порядке – а сама покачивалась из стороны в сторону, и струйки кровавых соплей капали с ее лица прямо на пол. Я уже и забыла об этом... Но когда Фергюс стал кричать на бедную малышку Джоани, он словно превратился в Саймона. Или, может быть, Хью. В него, в общем, кто бы это ни был. – Она закрыла глаза, глубоко вздохнула и подалась вперед, прижимая руками плод своей беременности.
Я протянула руку и пригладила влажные пряди ее волос, убирая их назад с округлого лба.
– Ты скучаешь по матери, не так ли? – нежно сказала я. Впервые в жизни я почувствовала жалость к ее матери, Лири, также как и к Марсали.
– О, да. – Просто ответила Марсали. – Безумно. – Она снова вздохнула, и закрыла глаза, приложившись щекой к моей ладони. Я притянула ее голову к себе, прижала и проводила пальцами по ее волосам в тишине".
Д.Гэблдон "Толика снега и пепла". Гл.27 (перевод: Шлензина Наталья Владимировна)