***

Мы отдыхаем на полную катушку вот уже почти две недели. Незаметно как-то подошел к концу наш отдых. Столько ярких и незабываемых впечатлений! Безоблачное небо, океан, пляж, белоснежный песочек, экскурсии, шопинг, кафе на открытом воздухе, рестораны… И, конечно же, любовь Эдварда. Исключительно положительные эмоции.

Вот только моя интимная «проблемка» никуда не делась. Я даже где-то и смирилась: организм, видно, у меня такой. Обидно, конечно. Стараюсь не расстраиваться, но страх потерять Эдварда как всегда неожиданно напоминает о себе, омрачая минуты счастья, сжимая сердце в тоскливом предчувствии.

***

Даже сегодня опять ранний подъем – Эдвард в своем репертуаре: не перестает печься о том, чтобы его жена не пострадала от агрессивного воздействия солнца. Ведь теперь, благодаря его вниманию, моё тело покрывает ровный золотистый загар. Безусловно, он намного светлее, чем у мужа, но ничего не поделаешь – я как вечная снегурочка. Моя капризная кожа категорически отказывается темнеть. Если проворонишь нужный момент и не скроешься под зонтиком – сразу краснота, волдыри и шелушение.

– И все же, куда мы направляемся? – повторяю я свой вопрос, когда мы усаживаемся в арендованный автомобиль и Эдвард заводит машину. Во время завтрака он загадочно промолчал.

–На остров, – кратко отвечает муж, не моргнув глазом.

– На какой остров? Ты ничего не говорил еще про одно путешествие.

Я ненавижу сюрпризы. Мое прекрасное настроение под угрозой. Неужели нам предстоит полдня пилить в неизвестном направлении?

– Не стоит переживать, любимая. По моим сведениям, Вирджиния-Ки*, а мы туда и едем, кое-где довольно-таки безлюден, особенно, его северное побережье. Толпы загорающих и плавающих бездельников вызывают у меня к концу отпуска легкую тошноту. Поэтому, как советуют в интернете, если не полениться и потратить немного времени на поиск, то можно найти уединенный уголок, – информирует он, небрежно улыбаясь.

Никогда не могла противостоять его улыбке: она таит в себе столько сладких обещаний!

– Надо же, я не знала, что при таком скоплении отдыхающих еще встречаются глухие места. Видно, основную массу прельщает близость пляжа к отелю.

– Кстати, пляж расположен не так далеко, как кажется. Мы совсем скоро будем на месте.

***

Еще с ночи не прогретый песок бодряще холодит ступни. Сбросив шлепанцы, я подбегаю к самой кромке воды, не решаясь шагнуть за ее край. Закидываю голову вверх. Удивительно насыщенно-бирюзовое небо, отраженное в необъятном океане. Меня распирает от вида всего этого великолепия. Хочется лететь и кричать от радости на пустынном берегу, который нам с Эдвардом удалось довольно-таки быстро отыскать. Почему-то именно здесь наружу рвется первобытное начало! В нетерпении запрыгиваю по щиколотку в воду и визжу, рассеивая мелкие брызги в разные стороны.

Низ моего парео моментально намокает, четко обрисовывая полупрозрачной тканью ноги. Развязываю мудреный узел, который я сотворила, художественно задрапировывая свою фигуру, когда собиралась на пляж. Шопинг по модным бутикам не прошел даром: на мне красуется небольшой сюрприз для мужа – новый откровенный купальник. Некое подобие лифчика из двух цветастых лоскутков с завязками на шее и на спине и малюсенькие стринги такой же расцветки. Никогда не была ярой поклонницей многокилометровых пробежек по магазинам, но что не сделаешь, ради того, чтобы насладиться зрелищем, когда так красноречиво меняются эмоции на лице Эдварда: от удивления до откровенного желания. Он буквально пожирает мою фигурку глазами.

Подставляю лицо приветливым лучам утреннего солнца, прикрывая веки. Размахиваю сброшенным парео – оно развевается подобно знамени.

Эдвард смеется. Люблю его смех. Морщинки собираются вокруг зелени его глаз, впитавших в себя глубину океанических волн.

В руках мужа работает видеокамера – мой недавний подарок ему. Пока я резвилась как ребенок, он незаметно ее включил.

Я выскакиваю из воды и вприпрыжку подбегаю к Эдварду.

– Давай теперь я, – клянчу его камеру. – Ты и так меня достаточно наснимал во всех ракурсах. Неинтересно, если только я одна буду мелькать на кадрах.

С улыбкой он вручает мне одно из последних достижений техники для любительской съемки. Собираюсь навсегда запечатлеть наикрасивейшие моменты нашей жизни. На экране дисплея возникает подтянутая мужская фигура в белой футболке и удлиненных джинсовых шортах с отворотами. Ветер играет в знакомых непокорных волосах.

– Так, сдвинься немного вправо, – руковожу я Эдвардом с сознанием дела, – на фоне пальмовой рощицы ты очень недурно смотришься.

Муж без лишних слов переходит туда, куда я ему указала, и с улыбкой ждет моих дальнейших «операторских» распоряжений.

– Эдвард, тебе одежда не мешает? Почему я уже в купальнике, а ты еще не в плавках? – задаю я вопрос, заранее предвкушая процесс раздевания.

– Все для тебя, дорогая, – сексуально понижая голос и уморительно шевеля бровями, отвечает он и неторопливо изящными пальцами расстегивает ремень, поддерживающий шорты.

Только бы рука не дрогнула, а то видео получится «скачущим».

Невероятно, но мой муж, кроме других талантов, обладает способностью избавляться от лишних вещей настолько дразняще, что у меня текут слюнки. Как он и обещал, вокруг ни души, поэтому я одна наслаждаюсь эксклюзивным зрелищем.

Перекрещивая руки спереди, Эдвард берется за края футболки, замирает на несколько мгновений, и резко через голову снимает ее, еще больше растрепав свою непослушную шевелюру. Возникает желание помочь ему привести волосы в порядок… или совсем разлохматить эти бронзовые пряди. Но тогда я пропущу гвоздь программы: шорты пока остаются на его узких бедрах. Поэтому я приближаю изображение мужа на экране, чтобы успеть проследить плавный рельеф его обнаженных мышц – у Эдварда даже здесь все в меру.

Но чуть зазевалась – и сразу же проморгала важный момент действа. Шорты уже присоединились к футболке: лежат себе аккуратной стопкой. Не беда, потом можно будет просмотреть на повторе и не единожды. Продолжаю неотрывно следовать камерой за движениями мужа. Он делает несколько грациозных шагов в мою сторону, подражая походке манекенщика на подиуме. Высокий, ладный. Даже в одних плавках он потрясающе элегантен. Как это у него получается? Мой взгляд вместе с камерой опускается на область его паха и замирает: природа не обделила его, и ему есть, чем похвастаться. Эдвард довольно щурится.

– Ну что, милая, стриптиз мне удался? – спрашивает муж, прослеживая направление моего заинтересованного взгляда.
Кажется, меня поймали за подглядыванием.

Эдвард забирает у меня видеокамеру одной рукой – другой притягивает за талию к себе.

Я киваю: голос куда-то делся. Немудрено, когда к твоему животу прижимается возбужденный мужчина. Моя грудь упирается в его твердое тело. Реакция собственных сосков обескураживает: они бессовестно выпирают через купальник, выдавая меня с потрохами. И почему я не выбрала бюстгальтер с плотными чашечками?

– Как, по-твоему, я заслужил вознаграждение? – продолжает Эдвард шутливо допрашивать, переводя взгляд с моего смущенного лица на доказательство моего желания.

– Несомненно! – прочищаю горло. Голос вернулся – ура!

– И когда я получу свою награду?

– Возможно, сейчас в тени вон той пальмы.

Я головой указываю на ближайшее дерево.

– Неплохая фантазия, – одобряет Эдвард.

– Боюсь, правда, песок помешает. Представляю, как он потом будет хрустеть во всех местах, куда забьется.

– Мое предложение – приступить к освоению океана. Очаровательные черепашки на берегу, мелкий песочек на дне. Стайки мелких рыбешек закружат в вальсе возле нас…

– Если ты под мелкими рыбешками не имеешь в виду акул, то я, пожалуй, рискну. Вроде бы именно берега Флориды чаще всего подвергаются нападению их челюстей.

– Риск обостряет ощущения. А серьезно – хищники предпочитают Нью Смирна Бич**. Здесь ты вряд ли их встретишь. Помнишь нашу экскурсию в Океанариум? Нам же рассказывали.

– Признаться, я уже не помню. Немыслимо нормальному человеку воспринять и удержать в памяти такое обилие информации, которые пытаются в нас впихнуть экскурсоводы.

– А вот я запомнил. Мне необходимо быть точно уверенным, что моя любимая жена не пострадает в водах Атлантики!

– Предпочитаю чистый океан… и лучше без противных водорослей… я…

Эдвард не дает мне закончить фразу о моем отношении к подводной растительности. Он наклоняется, заключая в плен мои губы. Поцелуй длится и длится, кажется, целую вечность. Меня охватывает дрожь, словно мы это делаем впервые. На ум приходит сравнение с Адамом и Евой. Сколько влюбленных делало это до нас? Сколько еще людей будет сливаться в поцелуе после?.. Мимолетная необъяснимая грусть пронизывает на секунду мое тело.

Муж отрывается от меня, почувствовав даже это практически никому незаметное колебание моего настроения.

– Что случилось, любимая? – хрипло спрашивает он.

– Так, ничего… Вспомнила, что хотела посмотреть на видео, где ты расправляешься с шортами. Я как-то упустила этот пикантный эпизод: отвлеклась не вовремя.

– С удовольствием присоединюсь к тебе.

Эдвард вновь включает камеру, и мы утыкаемся в ожившую картинку на жидкокристаллическом дисплее, соприкоснувшись головами.

Я испытываю полное удовлетворение от своего вклада в мировой документальный кинематограф, как вдруг что-то подозрительное на экране привлекает мое внимание. Да-да, на заднем плане, именно в тени пальмовой рощицы, которую я выбрала фоном для Эдварда, происходит вполне конкретный процесс, а точнее – акт. Фу, ты! Что за черт?

– Эдвард! Ты это видишь?

– Белла, что тебя так встревожило? Неужели как стриптизер я не очень?

– Да нет же! Тут совсем другое. Посмотри-ка сюда.

Останавливаю видео и приближаю кадр насколько это возможно. Как вовремя пригодилась усовершенствованная функция максимального приближения!

– Вот!

Не знаю, как реагировать на увиденное, но факт остается фактом: совершенно случайно объектив, кроме Эдварда, прихватил и записал нам на память об острове еще парочку юных любовников. Всю жизнь мечтала себя попробовать в роли вуайериста!

Эдвард внимательно разглядывает увеличенное изображение и философски изрекает:

– И что тебя так удивляет? Вероятно, не только мы с тобой захотели уединиться в такой ранний час. Просто, видимо, ребятки решили, что рядом никого нет. Или ты думаешь, эротическое шоу предназначалось для нас? Хотя, – он выдерживает драматическую паузу и задумчиво произносит, – здесь, помимо обычных, существуют и нудиские пляжи.

– Что? Прямо здесь?!

– На побережье Майами – да, здесь – нет.

– Спасибо, успокоил! Нет, ну ты обрати внимание, что она делает! – продолжаю я кипятиться, вновь запуская просмотр. – Это же самый настоящий минет! Она же практически полностью проглотила его член!

Совершенно четко-направленные движения девушки, расположившейся между ног лежащего парня, у меня не оставляют никаких сомнений в ошибке.

О, Боже! Что со мной творится? Неужели неприличные слова вылетели из моего рта? Я же никогда так «грязно» не выражалась до этого! Надо получше следить за языком!

– Да чего ты так разволновалась, милая? Или ты никогда подобным не занималась? - подкалывает Эдвард. – И мой «член», как ты только что изволила изъясниться, никогда не гостил в твоем милом ротике?

Муж сразу же заметил мою оговорку, и так это мне просто с рук не сойдет. Румянец заливает щеки. Но слово – не воробей!

– Мммм… занималась… но не перед зрителями.

Тему мужского полового органа предпочитаю не углублять, а то недолго договориться до бог знает, чего!

– А ты не можешь предположить такой вариант: бедным студентам не хватает средств даже на номер отеле и податься этим приверженцам утреннего секса некуда, кроме как на дикий пляж? – муж невозмутимо приводит следующий аргумент.

– Не такой уж он, как я посмотрю, дикий. Мы же тоже выбрали именно это место… Неужели они не слышали моего визжания, когда я резвилась? Интересно, они еще там?

Озираясь по сторонам и прищуривая глаза, я внимательно сканирую взглядом видимые окрестности, но в том месте, где камера застукала развлекающуюся парочку, уже никого нет: только легкий океанический бриз лениво шевелит листья у пальм.

– Скорее всего, они чрезвычайно были увлечены собой и твой визг приняли за писк комара. Как так вышло, что ты их сразу во время съемки не заметила?

– Да я на тебя смотрела, дурачок ты эдакий!

Почему я должна объяснять Эдварду очевидные вещи? Мужчины – странные существа! Для меня существует на земле только он – любимый муж. Остальных, когда он рядом, я просто не замечаю.

– Хорошо, Белла, не расстраивайся из-за пустяков. Сейчас удалим эту несчастную запись, чтобы тебя она не нервировала, – предлагает мне муж простейший выход из ситуации.

Он уже там прицелился жать на какие-то кнопочки.

Как удалить? Моего неотразимого Эдварда, дающего мастер-класс по мужскому пляжному стриптизу? Размечтался! Да ни за что! Как-нибудь я уж стерплю присутствие посторонних в кадре. Если же быть совсем откровенной, то созерцание чужих любовных игр завело меня не на шутку.

– Не надо, оставь! – восклицаю слишком уж поспешно.

Муж наклоняет голову, заинтересованно приподнимает брови и внимательно глядит на меня, будто я какое-то диковинное животное или насекомое.

После просмотра крошечного эпизода со случайной записью меня явно переполняет энергия, требующая выхода, и желание испытать что-то неизведанное, рискованное, бесшабашное…

Встаю на цыпочки и тянусь губами к губам Эдварда. Дурачась, он уклоняется от меня.

Ах, так?

Подхватываю игру и, отталкивая его, со всех ног бросаюсь в сторону бесконечного водного пространства.

Эдвард аккуратно пристраивает видеокамеру поверх сложенной одежды, используя технику вместо груза, и мчится вдогонку за убегающей добычей.

Сердце колотится, адреналин зашкаливает, будто меня преследует маньяк. Моя скорость значительно снижается, когда уровень воды достигает коленей, и я уже бреду, с трудом переставляя ноги, преодолевая сопротивление давящей массы. Как ни странно, вода теплая даже с утра. Ее прозрачность завораживает. Вот только кто придумал эти дурацкие водоросли?

Эдвард вскоре настигает меня, подхватывая на руки. Я брыкаюсь, и мы оба хохочем. Теперь муж пытается меня поцеловать, но терпит фиаско: я выскальзываю и плюхаюсь в воду. Отплевываясь и фыркая, выныриваю рядом с ним, цепляясь за его сильное тело.

Наши губы соединяются в дурманящем поцелуе. Кружится голова. Это так романтично целоваться, стоя по пояс в океане. Непередаваемые ощущения.

Эдвард неожиданно берет меня за руку и тянет дальше вглубь за собой. Не задумываясь, следую за ним, зная, что я под его защитой и мне нечего бояться, когда он рядом. Так же внезапно, он останавливается, разворачивается ко мне и подхватывает меня под ягодицы. Мои ноги обвивают его талию. Идеальная поза для занятий любовью… Я держусь одной ладонью за его плечо и пальцами другой провожу по изгибам надбровных дуг, касаюсь классически прямого носа, чувственных губ, повторяя линии любимого лица, едва дотрагиваясь кожи. Эдвард сбивчиво дышит, закрывая глаза.

– Тебе не тяжело меня держать? – В голову приходят только идиотские вопросы.

– Глупенькая, мне приятно и совсем не тяжело. Так стоять я могу очень долго. Ты как пушинка в соленой воде.

Заняться любовью в океане напоследок… Очень заманчивая мысль.

Почему бы не отважиться и не сделать приятное мужу?

Эх, была-не была! Я развязываю веревочки от верха купальника за шеей, выпуская грудь – теперь лифчик удерживаются с помощью оставшихся двух завязок на спине. Эдвард ахает, одобрительно стонет, припадая поочередно то к одному соску, то к другому. У меня захватывает дух от собственной смелости в сочетании с утонченными ласками мужа.

Из-под полуопущенных ресниц вижу, как его губы нежно оттягивают, посасывая, темно-розовую кожу затвердевших и увеличившихся сосков. Любимый всегда настолько осторожен, что никогда не причиняет мне боли. Но сейчас мне хочется более ощутимых прикосновений. У меня вырывается какое-то жалобное поскуливание.

Муж отпускает мой затребовавший повышенного внимания сосок.

– Тебе не больно?

– Совсем наоборот, очень хорошо.

– Хочешь посильнее?

Эдвард почти всегда знает, что мне нужно. Вместо ответа притягиваю его голову к мелкому и ноющему возмутителю спокойствия. Другой сосок уже покалывает от радостного предчувствия: скоро и до него доберутся губы моего мужа.

В животе назревает пожар. Парадокс: внутри огонь – вода снаружи… Растущее напряжение заставляет меня инстинктивно двигаться в поиске разрядки и облегчения – мне знакомо это ощущение. Раньше оно так и оставалось возбуждением, которое потом постепенно сходило на нет, а сейчас все как-то по-другому… интенсивнее. Случайным движением вниз задеваю сильно возросшее желание мужа.

Какой у него все же большой член!..

Ну вот опять! Что с тобой, Белла? Ты становишься развратной женщиной. Употребить неприличное слово уже во второй раз за последние двадцать минут и неважно, что не вслух!

– Ты такая красивая, – произносит Эдвард, прерванный моим нечаянным толчком. Он поднимает голову и любуется результатом своего труда: оба мои полушария, искаженные слоем воды, смотрятся намного крупнее, чем на самом деле.

– Ты меня смущаешь, – отвечаю, и это правда. Комплименты из уст мужа до сих пор я считаю преувеличением, но все равно, я непременно хочу их слышать снова и снова.

Моя грудь теперь намного чувствительнее после грудного кормления, поэтому, когда Эдвард возобновляет прерванные ласки и касается моих вершин пальцами, я невольно изгибаюсь: слишком уж все обостренно… Совершаю нападение жадным поцелуем на чуть приоткрытые губы мужа, крепко обнимая его за шею и прижимаясь к нему животом. Наши тела трутся друг о друга – океан замедляет скольжение, делая его очень размеренным. Непостижимо, но мое возбуждение продолжает расти, а осознание того, что мы занимаемся чем-то запретным на таком огромном пространстве, заставляет быстрее кровь нестись по жилам. Муж не обманывал, когда говорил, что присутствие некой опасности обостряет все чувства.

Рука Эдварда добирается до моего живота, путешествуя все ниже. Его длинные пальцы ныряют под резинку крошечных плавок – маленькая преграда раздражает. Нагибаюсь снять мешающую деталь. Но куда я ее дену? Решение приходит мгновенно: трусики от купальника использовать как резинку для волос. Правда, она немного великовата, но если обернуть ими хвостик несколько раз, то они прекрасно выполнят свое временное предназначение.

Замечательно – препятствие успешно устранено. Чуткие пальцы мужа вслепую безошибочно отыскивают вход в мое тело, где мы вскоре соединимся, а его губы безостановочно покрывают поцелуями мою шею, плечи, спускаются к груди…
Я рукой несколько раз провожу по эрекции Эдварда, обтянутой эластичной тканью, вызывая у него низкие стоны удовольствия. Меня распирает гордость оттого, что я являюсь причиной такого состояния мужа, когда грозно восставшая плоть грозит разорвать его плавки. Он терпеливо ждет дальнейших действий с моей стороны, покачивая меня в ритме накатывающих волн. Решаю сжалиться над Эдвардом и немного приспускаю купальные шорты, высвобождая верх головки. Муж понимает мой намек и, не теряя времени, спускает их еще ниже, но не снимает совсем, иначе они уплывут, и с ними придется распрощаться.

Эдвард направляет меня, я осторожно опускаюсь на его гладкую твердость. Муж не шевелится, давая мне привыкнуть к его размеру. Едва ощутимый дискомфорт сменяет привычное чувство полного слияния и гармонии. Наполненная и растянутая, мягко без каких-либо усилий я поднимаюсь вверх и так же плавно опускаюсь вниз, испуская тихие стоны. Эдвард низко вторит мне, двигаясь навстречу. Он открыто выражает свои чувства, не скрывая их. Я, в отличие от него, стесняюсь так громко реагировать.

Теперь мы сами задаем ритм исходящих от нас волн – он, как отлаженный механизм, настроенный на достижение удовольствия и набирающий обороты… оно уже скоро… вот-вот …

И опять… оргазм награждает только тело мужа. Эдвард, содрогаясь, протяжно стонет в мою шею, когда его сперма щедро выплескивается внутри меня… Он ненадолго замирает, впитывая полученное удовольствие, и вновь возобновляет толчки. Неутомимый мужчина.

Тогда я сама замедляюсь, готовая соскользнуть с Эдварда.

– Не спеши, малышка, – шепчет он, удерживая меня на себе, – у нас еще с тобой куча времени, – ты же знаешь, что я еще так долго могу… я же так люблю тебя!

И в самом деле, у мужа после первого «захода» никогда не опадает член.

Белла, твоему речевому фильтру срочно требуется чистка. Видимо, он основательно засорился, раз уже третий раз ты произносишь, пусть и мысленно, непотребное слово «член». Если дело пойдет так и дальше, то совсем скоро к нему добавится еще и оскорбляющее слух «яйца». И даже не особенно станет сюрпризом, если за «первыми ласточками» из-под жесткого запрета выйдут и добавятся к моему лексикону еще два совершенно жутких слова: «клитор» и «влагалище». Странно, но до сегодняшнего утра я была на сто процентов уверена, что культурная женщина, коей я себя считаю, способна такое выдать только под наркозом…

А Эдвард, между прочим, все еще ждет, что я ему отвечу на предложение продолжить…

Муж каждый раз ждет меня, надеясь, что я присоединюсь к нему. Он всегда готов к продолжению. К своему великому стыду, я не знаю до сих пор всех его возможностей, потому что всегда отказываюсь, убегая в ванну и пряча за закрытой дверью страх очередной неудачи и свою женскую несостоятельность.

Сколько еще можно заставлять Эдварда ждать, испытывая его терпение и собственную судьбу, наконец? Да и здесь нет спасительной ванной комнаты, где я могла бы скрыться – кругом вода. Бежать-то некуда… Необходимо хоть однажды собрать все свое мужество и попробовать зайти чуть дальше пройденного, отбросив все лишние мысли и сомнения…

– Да, – почему-то тоже шепотом отвечаю мужу. – Не будем спешить…

Закрываю глаза.

Если так хочет он… если этого хочу я…

Мой ответ тонет в глубине его поцелуя, в океане его бесконечного терпения и любви ко мне.

Водная стихия поглощает нас, и мы подчиняемся ей, действуя по ее законам. Когда я двигаюсь медленнее – Эдвард тут же затихает, начинаю убыстряться – он моментально подстраивается под меня. Это так естественно, легко и приятно, что хочется, чтобы это чудесное состояние эйфории никогда не заканчивалось.

– Малышка, посмотри на меня… – просит Эдвард.

Почему-то так трудно сделать это… Мой расфокусированный взгляд на короткий миг отражается в его гипнотических глазах. Ресницы смыкаются снова. Ловлю импульсы удовольствия, исходящие из самого центра океана – я его центр и я его безмерность. Волны снаружи, волны внутри меня, они продолжают накатывать, вибрировать и качать. Что-то незнакомое сильное начинает раскручиваться во мне, разрастаться. Оно исходит оттуда, где мы соединяемся с Эдвардом, где он дарит мне эту нестерпимо прекрасную ласку, где я отвечаю ему тем же… Каждое движение поднимает меня все выше и выше. Наши стоны как прекрасная музыка для моих ушей – она подстегивает: хочется еще быстрее, еще сильнее… почувствовать до самого конца… Этот Богом посланный мне мужчина всегда исполняет мое любое желание.

Но что со мной? Трясет как в лихорадке. Сердце заходится. Дыханье рвется…

– Любимая, отпусти себя, не сопротивляйся.

Это шепот океана или Эдварда?

Миллионы невидимых мельчайших иголочек одновременно впиваются в каждую мою клетку… Душа заходится в крике…

«Оно» настигает меня, наконец.

Теперь уже землетрясение.

Цунами.

Взрыв.

Распад на молекулы и атомы.

Тишина.

Невесомость.

Радость.

Умиротворение.

Невероятное счастье.

Я медленно прихожу в себя. Эдвард целует мое мокрое от слез лицо, а моя голова обессилено падает на плечо мужа.

– Все хорошо, все хорошо, – приговаривает он, будто заклинание.

Да, мне хорошо, мне – просто волшебно, и я не знала до этой минуты, что так потрясающе можно себя чувствовать. Я минуту назад поднялась настолько высоко, что, по-моему, заглянула в запределье.

От переизбытка чувств меня совсем не к месту пробирает смех, и я хихикаю.

Муж гладит мою спину, пока до меня доходит, что же все-таки произошло.

Неужели это было «оно»? Нет, не «оно», а он – ОРГАЗМ в полном смысле слова и удовольствия?

Эмоции бьют через край.

– Эдвард, ты понимаешь, чего сейчас было? – я захлебываюсь от восторга.

Мое веселье заразительно, и Эдвард улыбается во весь рот.

– Да, малышка, я все понял… и давно.

– Что ты понял… давно?

– То, что я как мужчина тебя не удовлетворяю. И я очень переживал, что ты меня вскоре бросишь… пытался поговорить с тобой, но ты отгораживалась от меня, а я не хотел давить… Но теперь все будет хорошо, все будет просто замечательно…

Что? Он все это время винил себя, будто недостаточно хорош для меня? Ну почему я такая дуреха?

– Нет, ты ни в чем не виноват, это я совершила большую ошибку, что слишком долго держала от тебя такое в секрете…
– перебиваю мужа.

– Разве это было таким уж секретом? – удивляется муж и добавляет. – Поначалу я поверил, только потом очень быстро раскусил обман. Ты так старательно пыталась меня убедить, будто испытываешь неземное блаженство. Но, извини, представление выглядело не совсем натурально. Или ты думала, что я не отличу оригинал от подделки – бриллиант от простого булыжника? Я не понимал только одного – зачем? Почему ты мне не доверяла? Мы вместе нашли бы выход из положения намного быстрее, ведь брак – это когда все пополам: и проблемы и радости… Теперь, надеюсь, никаких глупых тайн и ненужных секретов между нами?

И он столько времени знал моем притворстве и ни единым намеком не позволил мне догадаться, что трюк мой раскрыт! Любимый давал мне шанс за шансом, а я по-прежнему скрывала от него очевидное, страшась простого разговора…

– Больше никаких секретов! – каюсь и торжественно клянусь.

До меня вдруг доходит одна отрезвляющая вещь: мы еще голые, ну, почти, голые стоим в обнимку в океане и горячо обсуждаем наши личные проблемы. Более того, я все еще продолжаю тихонько покачиваться на Эдварде, и его бесподобный член и не думал терять тонус. И почему-то разъединяться с мужем пока не особенно жажду.

– Милый, я думаю, нам надо выбраться на сушу, пока у нас не выросли плавники, и мы не превратились в рыб. И там, на берегу, обсохнуть и все окончательно прояснить, – я прилагаю усилия предложить что-то умное.

– Согласен, любимая, – притворно вздыхает Эдвард и уже на полном серьезе соблазнительным голосом предлагает, – если ты только не желаешь немедленного продолжения.

Я?.. Даже не знаю…

Неужели я замужем за секс-машиной?

А что? Повторенье – мать ученья!

_____________________________________________________________________________

Вирджиния-Ки* - один из цепочки барьерных островов в Бискайском заливе, расположенный недалеко от города Майами, площадью 3,5 кв.км. В 1947 году была открыта платная автомобильная дорога Рикенбэкер-Козвэй, соединившая остров с материком.

Нью Смирна Бич** – этот пляж считается акульей столицей мира из-за большой концентрации людей на пляже и акул в воде. Он стоит первым номером в пятерке самых опасных пляжей.