Часть 1

– Привет! – он пришел в этот дом, в эту квартиру, как когда-то. Раньше этот мужчина частенько появлялся. Привычно огляделся, словно хищник, ступающий на чужую территорию. Ира сегодня одна – муж вернется только вечером.

– Здравствуй, проходи!

– Ты все хорошеешь!

– Ну конечно!

– Замечательно выглядишь! У тебя изумительный цвет волос. Такой богатый оттенок – очень удачно подобрана краска.

– Издеваешься? Это мои натуральные – пока еще нечего закрашивать.

– Ничего себе! Они так отливают на свету! Я думал…

– Спасибо за комплимент моей естественной красоте. Ладно, проходи в кухню, кофейку попьем.

– Погоди ты, успеем с кофе. Дай хоть обнять тебя. Ты ничуть не изменилась – все такая же, даже лучше. Но худенькая по-прежнему…

По-прежнему! Если бы он ее увидел еще полгода тому назад, то от изящной фигуры там вообще мало что оставалось. Но сейчас она не то, что влюблена – кажется, скорее одержима, и ее гибкий стан вполне можно назвать девичьим. Никто никогда не поверит, что ей вот-вот стукнет сорок.

Он ее прижимает к себе, но как-то неуверенно… Уже крепче… Руки женщины без усилий ложатся на плечи мужчины и так же плавно опускаются, отстраняясь. Надо сварить кофе. И поговорить неважно, о чем – просто так. У нее нет вопросов, Ира рада его видеть, сидеть напротив без какой-то конкретной цели или желания. Пусть лучше он говорит.

– Какой тебе: с сахаром или так? Подожди, у меня вот тут сыр Дор-Блю. Ты вроде бы любишь все экстравагантно-благородное? Печеньем угощайся – сама пекла. Может, кофе с молоком?

– Не суетись, успокойся, я не голоден. Ты сама-то присядь, не стой. Я возьму все, что надо.

Она ставит на стол две чашки с блюдцами из кофейного сервиза с утонченной росписью, помня о том, что он всегда предпочитал принимать еду только из красивой посуды.

– А вот твоя чайная ложка, помнишь? Я до сих пор ею пользуюсь.

– Так она у тебя? А меня мама как-то спросила, почему не хватает одной ложки и вилки в серебряном наборе. Я все думал, куда они могли подеваться?

– Балда! Где ты ее мог потерять? Ты сам подарил, вернее я попросила тебя оставить мне на память эту пару.

– Да, что ты? Совсем забыл. Хорошо, что пропажа нашлась – я теперь спокоен!

У нее еще хранится два его подарка: ваза с художественной выставки стекла и яблоко, тоже стеклянное и, конечно, выполненное в единственном экземпляре – эксклюзив. «Яблоко раздора», как она про себя его называет, ведь преподнесено было оно ей на свадьбу, и, скорее всего, с определенным внутренним посылом – вряд ли этот мужчина хотел пожелать ей бесконечного семейного счастья со своим соперником…

За долгое время они только вдвоем. Они и раньше не раз виделись, сидели за праздничным столом в ее День рождения, например. Но всегда рядом находились люди: коллеги по работе, друзья, близкие, знакомые или родственники, муж, наконец. Не предоставлялось возможности поговорить откровенно по душам, как это было когда-то. А случайные встречи на бегу в городе не в счет.

Его прямо-таки раздирает узнать, почему тогда, в прошлом, она так лихо расправилась с их отношениями, с разбегу выйдя замуж. А что, собственно, он хотел – ей надо было срочно устраивать личную жизнь, создавать семью, рожать ребенка – возраст поджимал… Да, да – весь этот стандартный набор должен присутствовать в ее жизни – он ей мог предложить только роль любовницы. Но иногда свои амплуа надо менять – очень своевременно и удачно подвернулся вполне подходящий кандидат, и она не упустила свой шанс...

– Рассказывай, как живешь.

– Да никак не живу.

– Постой. У тебя проблемы в семье? Нелады с мужем?

Ира только как-то неуверенно пожимает плечами в ответ.

– Так. Ясно… Ты же говорила, что любишь его, когда вышла замуж. Ты, что меня обманывала?

– Нет.

– Тогда, что это было?

– Любовь. По крайней мере, я так думала, чувствовала, а может быть слишком сильно хотела почувствовать любовь…

– А сейчас?

– Спустя десять лет совместного бытия, я уже не так в этом уверена, вернее не уверена совсем…

– Да… Я помню, как ты светилась от счастья тогда.

– Но ты же ничего не собирался менять в своей жизни, какие претензии ты мне мог предъявить? Да и сейчас – у тебя же есть кто-то.

– Понятно. Но мне интересно, ты собираешься что-то делать, менять?

– Пока не знаю. Думаю вот.

Она смотрит в его глаза и чувствует в его словах обиду брошенного мужчины. Неужели он все еще злится? Хотя в его шкуре Ира тоже побывала, вкусив все прелести покинутой женщины, когда он первый попытался разорвать их отношения, продержавшись на расстоянии всего полгода… Но она все же потом насладилась, получив болезненное удовольствие от мщения, когда уже сама оставила его.

Растерявшегося, опустошенного и разбитого морально. «Будто ты меня держала на руках и вдруг их внезапно отпустила. Я словно рухнул с огромной высоты. Если бы ты знала, как больно падать! Заявив, что выходишь замуж, этим ты сплошную линию вокруг себя очертила… Я неделю после этого не мог спать», – именно так прозвучали тогда его слова…

Ему любопытно, зачем он здесь? Если бы она знала. Может, потому, что ее жизнь зашла в тупик – опять мужчина, уже другой и опять женатый. Она же зарекалась не ходить по этому пути дважды. Назрела необходимость переломить ситуацию в любую сторону – плохую или хорошую, не суть важно, лишь бы жизнь не напоминала стоячее болото.

Она откровенна с бывшим любовником. Уже пора признаться, что тогда хотела позлить его, унизить, заставить почувствовать бессмысленность существования, говоря, что она безумно счастлива с мужем; чтобы и он сгорал в том огне саморазрушения, в котором она сама становилась пеплом. Но сейчас они квиты, и нет на земле ни одного мужчины, который так знал ее и понимал…

Ира варит прекрасный кофе. Не по какому-то особенному рецепту, а скорее стараясь угодить человеку, сидящему напротив, доставить несколько приятных мгновений, вложить частичку души в напиток, чья пена вот-вот готова перелиться через край.

Сделав пару глотков, сама как-то не ощущает вкуса, полностью захваченная воспоминаниями… Главное – гость остался доволен. Но ей надо собираться на курсы, да и вроде бы все выяснили между собой. Общение в итоге свелось к мало ее интересующим мелочам и подробностям. Мелодия вызова его мобильного нетактично вторгается в их разговор.

– Извини. Я отвечу.

– Да, конечно.

Она пока начинает потихоньку убирать все со стола, моет турку, ополаскивает чашки с блюдцами.

– Дочь звонила.

– Как она. Лет-то уже ей сколько?

– Скучает, хотя мы с ней довольно-таки часто видимся. В восьмом классе учится, знаешь, какая дылда вымахала!

– Есть в кого – ты ведь тоже немаленький.

– Да уж! А твоей, кстати, сколько? Я иногда ее встречаю в изостудии.

– Девять уже. Сейчас у нее занятия в школе во вторую смену.

***

…Он уже одевается в прихожей. Застегивает куртку, подходя затем к ней практически вплотную.

– Ну я пошел.

– Ладно, заходи как-нибудь.

– Может быть, забегу…

Он наклоняется, чтобы поцеловать ее в щеку. Это она так думает, что именно за этим. Но почему-то его губы находят ее. Удивление.

– Я что-то не поняла, – мотает головой, стряхивая оцепенение.

– А ты разве меня не за этим пригласила? Признайся, я сразу подумал…

– Вовсе нет, ты превратно истолковал мои слова, я просто хотела повидаться…

Ира хочет сделать шаг назад, но то ли прихожая совсем маленькая, и отступать некуда, то ли не дают отодвинуться его руки на плечах.

А между тем, он продолжает ловить ее губы своими, нежно, но настойчиво. Теперь она уже прочно прижата к его твердому телу – отпустить свою добычу явно не входит в его намерения. Мужскому возбужденному и решительному напору трудно сопротивляться, да и не совсем не хочется – именно этого ей так давно не хватает в жизни. И выглядит как-то смешно это бессмысленное трепыхание. Попробуй, вырвись – не по лицу же бить!

Спустя несколько мгновений, они уже оказываются на диване в гостиной – она понимает, что сидит у него на коленях и тонет в его вопрошающем поцелуе: «Ты же не против?»

Ей пора самой себе ответить на вопрос, зачем принарядилась, тщательно выбирая вещи? Знала, что он придет, сама ему позвонила, первая. Хотя нуждается она совсем в другом мужчине, просто… Тот, в чьих объятиях Ира себя видит, методично изо дня в день распаляет в ней женщину, теша пустыми обещаниями возможной близкой встречи, дает надежду, которая все призрачнее с каждым днем… Он держит ее на голодном пайке: смотри на меня, слушай мой голос, возбуждайся от собственных фантазий, истекай словно сучка в сезон собачьих свадеб. Нет выхода ее энергии – направленная внутрь себя эта сила разрушает, высасывает, иссушает… Столько долгих месяцев! Да и что греха таить, собственный супруг едва ее замечает, напрочь забыв, что жена не только прислуга, кухарка и воспитатель собственного ребенка… Совсем отчаявшись, Ира набрала номер сотового, по которому звонит только раз в году – в его День рождения. Ей надо с кем-то забыться, почувствовать, что она желанна, а это не совсем плохой вариант: бывший любовник – страсть остыла, но осталась память тела, не стершаяся за эти годы.

***

… Да, не против она, совсем не против. Более того – она сама начинает вести в поцелуе, вызывая его одобрительный стон. Ее руки сами замедленно и как-то лениво помогают снять мужчине куртку и неожиданно ныряют под толстовку, с силой обхватив под ней обнаженный торс – он всегда носил минимум одежды, нередко без нижнего белья.

Он облегченно стонет ей в рот, стискивая хрупкие плечи – согласие получено. Опаляющие ладони уже накрыли идеальную женскую грудь, не испорченную ни беременностью, ни кормлением, сдвигая вверх голубой свитер. На ней темно-синий кружевной бюстгальтер – немного отпрянув назад, он любуется открывшемся зрелищем – она, как никто ни до, ни после, умела услаждать его эстетическое чувство изысканным бельем, дразнить этими пикантными предметами женского туалета. Каждый раз что-то новенькое. «Кем сегодня она будет?» – думал он каждый раз в трепетном предвкушении, приближаясь к порогу ее дома. Черное кружево малюсенького фартучка на обнаженное тело и прямо в прихожей – не хотите ли? Только она одна владела этим искусством преображения и перевоплощения из невинной барышни в куртизанку.

Пристально она всматривается в тронутые временем черты лица мужчины – и будто не было пятнадцати лет, промелькнувших кометой на небосклоне их бытия. Им снова по двадцать пять. И у поцелуя тот же привкус горечи. Все, как тогда… Почти. Ира признается себе, что скучала по его губам и не забывала ни на миг ощущение, когда тебя безвозвратно затягивает и крутит темная спираль космоса – ему первому она позволила поцеловать себя и не только…

А сейчас он, прикрыв глаза, целует ее грудь. К ультрамариновым узорам белья, прикрывающие напряженные соски, страстно прижимаются ищущие губы. Ловкие пальцы наощупь находят на спине замысловатую застежку. Секундным движением эротичный предмет женского туалета, выполнивший успешно свое предназначение, исчезает в неизвестном направлении, высвободив мягкие груди для более откровенных ласк. Голова женщины запрокидывается назад – от его поцелуев, невесомой дымкой окутывающих шею.

Нет, она, правда, не думала, что невинное прощание в прихожей затянется и станет совсем не целомудренным. Она ничего заранее не планировала – как пойдет, так пойдет… Что-то нахлынуло, пусть все катится в тартарары – она отпустила себя. И как-то не пришло в голову раздвинуть диван. Ее свитер приземлился где-то рядом. Невыносимо приятно прижаться к нему, этому горячему мужчине, щедро делящемуся своим жаром.

Его руки тянут вниз замочек молнии джинсов, она приподнимает бедра, чтобы помочь ему освободить их от плотной ткани. Взгляд любовника прикован к ее стройному и гладкому телу. Его одежда ложится неровной горкой рядом с ее небрежно брошенными вещами – не до аккуратизма сейчас. Мужская ладонь ныряет под край дорогих трусиков, поглаживая то, что скрыто под ними, безошибочно находя грешную дорожку, ведущую на небеса.

Ира закрывает глаза, опускаясь на спину и погружаясь в собственные ощущения. Не думай, просто чувствуй – на его подставленную ладонь ляжет ее рука. Ее прерывистый выдох явится продолжением его судорожного вдоха. Мужчина заполнит и наполнит женщину – ее пустоту и свободное пространство. Взаимное желание скрестило шпаги, высекая искры. Именно они заставляют пылать кожу там, где ее заденут жадные губы, слегка прикусывая зубами; дрожать всем телом, взывая к большему. Без долгих прелюдий и обязательных слов. Сразу глубоко и почти грубо. В ней. И с ней. Лучше у него ни с кем никогда не было – она и тогда это знала. Он понял только сейчас. Но время для признаний и размышлений настанет потом. И существует только это «сейчас».

– Давай, как нам нравилось, помнишь? – отрывисто произносит он, приостанавливаясь и проводя ладонями по грудям снизу вверх полностью захватывая их и ощутимо сжимая вершины.

– Да… – как выдох.

Он переворачивает ее на живот, приподнимая сзади, без труда скользнув в недра сладостной истомы, снова и снова погружаясь в небытие и выныривая на поверхность реальности. Его ладони крепко сжимают ее ягодицы. Чувственные поцелуи лихорадочно ласкают изогнутую в блаженной муке спину. Ира поторапливает себя, поглаживая налитую, от прилившей крови болезненно разбухшую плоть. Охвативший жар достигает самой дальней клеточки, отдаваясь зародившейся пульсацией. То, приближаясь, то отступая, блаженство с каждой секундой грозит затопить ее, словно грозно вскипающая океаническая волна... В бесконтрольных судорогах начинает биться освобождающееся от напряжения тело. Откуда-то издалека доносятся изменившиеся до неузнаваемости ноты ее собственного голоса.
Мужчина продолжает неистово толкаться, врезаясь в нее, но она уже не воспринимает эту силу, паря в невесомости. Его надрывно-протяжный стон присоединяется к затихающему эху женщины. Ей на спину выплескивается горячий мускус любви.

Опытные мужские пальцы не торопясь втирают пощипывающую эмульсию в ее раскрасневшуюся от пережитого удовольствия кожу – она никогда не торопилась смыть этот терпкий запах, предпочитая обсохнуть так и ходить одетой в его аромат. Да, она впервые изменила мужу, но другой своей слабости она изменять не собирается.

Крупные капли пота блестят на лице любовника, еще хранящем былую красоту, но сейчас к нему примешивается удовлетворенная усталость. Улыбка напоминает кошачью. Серые глаза смотрят с ироничным прищуром. Ну чем не мартовский кот, слезающий с кошки? Он сейчас преспокойненько оденется и уйдет. И она также, равнодушно улыбаясь, закроет за ним дверь.

Но, сначала в душ смыть следы «преступления» – он тоже не одинок и живет с какой-то женщиной, гораздо моложе его, и зачем ему ненужные проблемы.

…Холодная вода смоет пот с разгоряченного мужского тела, а крестик, снятый во время душа, так и останется забытый в ванне… Случайно? Случайностей не бывает.

***

– Алло, привет, красавица! Слушаю тебя.

– Привет, дорогой! Ты у меня в гостях случайно ничего не забыл?

– Догадываюсь, о чем ты говоришь. О штанах с пропеллером?

– Я, конечно, понимаю твой «тонкий» юмор, но мне ни к чему пока неприятности. Где бы нам бы с тобою встретиться, чтобы я могла вернуть тебе крестик.

– Слушай, давай завтра, часов в двенадцать около центрального офиса Би-лайн.

– Идет. Жди, я подъеду.

***

В прошлый раз, когда ему звонила – думала: встретятся, поговорят, кофейку попьют и разбегутся. Как же! У нее никогда не выходит без приключений. Ну да, случился секс, правда, по обоюдному согласию и без всяких обязательств. Теперь вот тащись в город, будто и без этого дел не хватает! Только все равно деваться некуда – ехать придется. Тем более его несчастный крестик обитает в ее сумочке уже пару месяцев точно. Нехорошо – надо вернуть владельцу, а то сам нежданно нагрянет или еще хуже – потеряется оберег.

И нужно ей сейчас это общение или нет? Во всяком случае, она почувствовала всплеск адреналина во время близости с любовником. Он дал ей ту необходимую мужскую энергию, которой Ира долгое время была лишена, отвлек немного от главной нездоровой зависимости. И с другой стороны, она совершенно им не увлечена – в отношении него спокойна, независима и свободна.

Здесь все ровно…

***

Больше всего поражает и злит показное равнодушие мужа. Она все ждет, когда он не выдержит и сорвется: закричит или ударит, наконец...

Вдвоем, но порознь.

Иногда вечером она молча одевается, красится и уходит, возвращаясь нередко после полуночи, а то и значительно позже, также, ни в чем не отчитываясь перед своим благоверным. Правда, в основном общается со своими одинокими подружками – есть у нее пара-тройка таких – разведясь давным-давно, теперь они свято дорожат своим опостылевшим одиночеством, старательно убеждая всех, что одной гораздо лучше, чем терпеть рядом какого-то недоноска. Ире жалко этих несчастных женщин, сломанных неудачным замужеством и не решающихся, учитывая прошлые ошибки, снова рискнуть построить что-то путевое из своего однобокого существования. И, кто знает, может, именно сейчас им повезет. Почему нет?

Но не только такие собеседницы скрашивают ее свободное время. Ира развлекает своим разговорами семейных ребят, с которыми давно дружна. С ними засиживается допоздна за чашкой чая, но иногда на столе возникают напитки и покрепче.

Она бывает в гостях и у того, в кого влюблена. Так получилось, что жизнь столкнула Иру не только с мужчиной – дамским доктором – но и со всей его семьей. Мама Иры несколько лет занималась репетиторством с его сыном. Жена врача – сама по профессии педиатр – наблюдала дочь Иры. Всё переплелось в неразрывный клубок отношений между людьми и поколениями.

И каждый раз Ира не перестает удивляться несхожести мужа с женой. Насколько муж остроумный и живой в общении, ровно настолько жена постоянно выдает какой-то детский лепет – видно, длительная работа с младенцами наложила на нее неизгладимый отпечаток. Что изначально связало таких разных по темпераменту и интеллекту людей, орбиты которых не то чтобы пересекаются, они даже не запараллеливаются? Видимо, общий ребенок надежно зацементировал этот странный брак…

***

«Привет», «пока», «еда на плите и в холодильнике» – эти фразы между Ирой и ее мужем повторяются каждый день, как на заевшей пластинке – сплошное однообразие. И здесь напрочь отсутствуют пожелания доброго утра и спокойной ночи – когда она забирается в постель ночью, супруг уже спит, утром, когда он просыпается, еще спит она и не слышит, как тот отправляется на работу… Терпит ее муженек – милый, добрый, ласковый. Ясное дело, ждет, что рано или поздно она успокоится, при этом ничего не меняя в их отношениях: редкий и скучный секс и никаких разговоров по душам. Просто гробовая тишина. Ей осточертело постоянно выступать инициатором происходящего в семье. Хочется мужика пожестче, понапористее, активного, сильнее ее, способного принимать решения самостоятельно. Куда она смотрела, выбирая мужа в спутники жизни?

Тогда она порвала с любовником, ведь будущий супруг казался совсем другим… Надежным, прежде всего. Поначалу вообще все шло замечательно, и она пребывала в эйфории по поводу новизны отношений.

Отрывочные воспоминания возвращают ее в то время, когда счастье кажется реальным…

…Вот они, молодожены, заплутали в лесу, собирая грибы. Ира в сердцах высказывает ему, все, что думает по поводу его способности ориентироваться на местности – ведь он завел ее в незнакомую чащу.

– Весы-весы, уравновесьтесь! – произносит он шуточное заклинание, намекая на ее принадлежность “весам” по гороскопу, и она смеется над этим, тут же приходя в прекрасное расположение духа, хотя минуту назад злилась и ругалась. И спустя десять минут он выводит её на тропинку, ведущую к дачному поселку…

...Еще ярче помнится присутствие мужа при рождении дочери. Как она, воя от непереносимой боли, вцепилась его белый халат, практически разрывая плотную ткань.

– Ну потерпи еще немного, Ирочка! – уговаривает он и, дожидаясь, пока схватка отпустит супругу, бежит разыскивать доктора.

– Давай-давай, еще, пожалуйста! – мужественно подбадривает, поддерживая за спину, когда жена тужится.

– Нет, я категорически против! Пусть дочь останется с матерью, ведь это прописано в условиях платных родов, – твердо настаивает на том, чтобы девочку не уносили в детское отделение, когда врач-неоанатолог пытается убедить сделать обратное…

...А вот он, заботливый отец, учит говорить их малышку, читает книжки, водит гулять, в обнимку с дочкой смотрит мультики, задаривает игрушками…

Но затем неприятные моменты семейной жизни загораживают собой то хорошее, что было.

На ум приходит случай, когда муж в день зарплаты явился домой чуть не плача.

– Что случилось? – Воображение рисует какие-то страшные картины – что могло его так расстроить?

– Мне сегодня совсем мало заплатили! – он трясет кистями рук, словно пытаясь стряхнуть с себя обиду, тщетно сдерживая слезы – они все равно текут. – Сущие копейки. Урезали, сволочи! – На что теперь жить? – причитает супруг.

– А почему ты не поинтересовался, почему такая сумма? Может, это ошибка, – предполагает Ира.

– Нет, скорее всего, таким образом начальство намекает, чтобы я искал себе другое место работы.

– Ну ты выясни все равно, отчего так произошло.

– Да не стану я унижаться!

– Хорошо, тогда я сама узнаю, – жене ничего не остается, как сделать все самой.

На следующий день один звонок в бухгалтерию, объясняет ситуацию: случайно неверно посчитана сумма, однако к следующей зарплате обещали все вернуть…

…Или вот ещё. Мужу принадлежит дом в отдаленной деревне, ездить туда далеко и неудобно – лучше избавиться от недвижимости, превратившейся в обузу.

– Продала бы ты дом в Большом Веретье, – вначале закидывает удочку свекровь, обращаясь к ней.

– Как вы это себе представляете? С трехмесячным ребенком на руках? Пока дочка на грудном вскармливании, вполне резонно мужчине заняться решением этой проблемы.

Муж делает вид, что не слышит, и жене все же приходится искать покупателя: давать объявление в газете и отвечать на звонки. Наконец покупательница найдена, блондинка бальзаковского возраста, и супруг вынужден везти ее на автобусе с пересадкой в дальнюю деревню почти семь часов.

Из поездки он возвращается спустя сутки жутко недовольный и обиженный. Увидев дом, тетка разоралась, что вместо хором ей подсунули развалюху. Она представляла себе совсем другую картину. Ее, конечно, предупреждали, что жилище требует ремонта, но она думала, отделаться поклейкой обоев и покраской пола, а тут крыша почти провалилась… Все свои претензии покупательница выкрикнула в лицо неподготовленному продавцу, а тот все передал жене, добавив, что палец о палец больше не ударит и в деревню ремонтировать дом не поедет – пусть тот лучше сгниет, и чтобы от него все отстали…

...А с недавних пор Ира обратила внимание, что муж вообще перестал ей делать комплименты. Хотя она постройнела, всерьез занялась собой, и уже не выглядит, как тетя Мотя, полностью сменив гардероб существа неопределённого пола в брюках и кофте от свекрови на модные элегантные платья и туфли на каблуках...

...Она возвращается из гостей в прекрасном настроении. Друзья сказали много лестных слов – её летний льняной костюм, собственноручно сшитый за три ночи, явно имел успех. И теперь она ждет одобрения от супруга. Но тот словно не видит её.

– Знаешь, а меня опять похвалили, – наконец жена не выдерживает. – Ну разве я у тебя не молодец?

– Не знаю, чего такого необычного они в тебе нашли, – мгновенно остужает супруг восторги своей второй половины. – Ничего особенного в тебе нет.

– Ну если ты меня не ценишь, то непременно появится кто-то другой, кто оценит, – отвечает она с напускным безразличием в голосе, скрывая за ним то, как глубоко ранит её подобное отношение близкого человека.

***

Со своим новым предметом обожания Ира познакомилась более девяти лет назад. Тогда тот возник на горизонте, вернее, на пороге персональной палаты, где она находилась со своей новорожденной дочкой, и не вызвал в ней никаких особенных эмоций – ну, да, привлекательный гинеколог – ну и?.. Приятный, обходительный – что дальше? Да и на второй день после родов разглядывать даже привлекательного мужчину не очень хотелось – ее больше заботило: достаточно ли будет у нее молока? Но значительно позже, через несколько лет, когда они, не без участия его жены, познакомились поближе, Ира думать ни о чем другом не может, как о физической близости с ним.

Ну, конечно же, он прочно и основательно женат, сын десятиклассник.

И как так получилось, что она стала зависима от него?

Постоянно в отличном настроении, он никогда не скупится на комплименты, даже когда она выглядит не очень. Это дает невероятный заряд и стимул. После его похвалы руки чешутся заняться собой, чтобы приблизиться к идеалу. Поэтому изменения внешние и внутренние на заставили себя ждать – через три месяца похудевшая и похорошевшая, она сама в восторге от себя. Ира «подсела» на него, на его чуть простуженный голос, на его умение успокоить и выслушать. Она действительно интересна ему – неподдельный интерес прекрасно виден в его глазах. И у них масса общих тем для общения, в том числе и о сексе…Такие разговоры возбуждают, заводят, постепенно подводя к опасным мыслям и краю пропасти.

Уже второй раз в жизни Ира наступает на те же грабли – необъяснимо и безоглядно втрескалась в женатого мужчину по уши, а он продолжает тянуть резину, кормя обещаниями скорой встречи. Изверг. К тому же – свинья по гороскопу, жди, что однажды ее и подложит.

Твою мать! Запала на него, хоть вешайся!

Она плачет втихую при любой удобной возможности, пока муж и близкие не видят. Надо же, никогда не думала, что снова так прижмет! Ведь умом-то все понимает – ничем хорошим это сумасбродство не кончится. Думы крутятся вокруг него одного, душа рвется к нему днем и ночью, с трудом сосредотачиваясь на других вещах, постоянно находясь в состоянии истеричного возбуждения. Нервы искрят, как оборванные провода – срывается на домашних по малейшему поводу, из-за любого пустяка.
Ира не перестает твердить себе, что замужем. З-а-м-у-ж-е-м! И её законный супруг – самый надежный, верный и порядочный человек на свете. Не о том ли она грезила, надевая фату? Почему же все перевернулось с ног на голову, едва харизматичный доктор ступил в палату роддома? Раньше Ира и не задумывалась, что безрадостное существование с мужем можно прервать, а сейчас эта мысль становится все более назойливой… Проклятый лекарь, чёртов дамский угодник!

Она честно старалась держаться на расстоянии от доктора, сохраняя дистанцию, как только поняла, что возникшая поначалу легкая симпатия перерастает во что-то более серьезное. Но все благие намерения отправились прямиком в ад после встречи Нового года в большой компании.

…Ира мечтает хотя бы об одном единственном танце с ним, но он ее упорно игнорирует. Она стойко изображает веселье, не отказывая ни одному желающему партнеру. Наконец он не выдерживает и буквально выдергивает ее из пары. Он не прижимается к ней – у них соединены только ладони, но этого хватает, чтобы его сексуальная энергия потекла по ее жилам, чтобы она напиталась ею, чтобы поняла, что только этого ей катастрофически мало. Внезапно танец обрывается – он убирает руки, и она чувствует опустошение и одновременно невыносимую потребность вновь переплести их пальцы. Но Новогодняя ночь подходит к концу, и все уже собираются разойтись по домам. Он со своей супругой стоит в полумраке прихожей, поочередно, прощаясь с каждым. Когда доходит очередь до нее, он наклоняется к ней, и она ждет, мимолетного поцелуя в щеку. Но на какое-то мгновенье его рот обхватывают сомкнутые женские губы, ее охватывает жар, и миг превращается в вечность...

И с этой минуты Ира чувствует себя живой и жаждет этого мужчину всего полностью…

***

Три мужчины, три любви, но все такие разные.
Первый – любовь-душа, любовь-близость.
Муж – любовь-дружба, любовь-обязательства.
А третий – любовь-страсть, роковая любовь…

Ира словно стоит на трех китах. Убери одного – все полетит к чертям. А сейчас как-то удается еще удерживать внутреннее равновесие.

К чему приведут ее метания, и сможет ли она и дальше оставаться вместе с мужчиной, который называет себя ее мужем, не похоронив при этом себя заживо?

Однако пусть все пока плывет по течению – она еще не созрела на кардинальные изменения. Хотя мысли о разводе, нет-нет, да и забредают в ее голову, и она вполне не исключает такого исхода. И как всегда, выбирать, что делать, придется ей и только ей – закономерно, что мужчины, с которыми у нее возникали серьезные отношения, никогда не хотели напрягать себя чем-то подобным…

Но это еще впереди, время, когда практически все так называемые друзья отвернутся от нее в едином порыве праведного гнева – нельзя выглядеть значительно моложе своего возраста, нельзя вести себя естественно, нельзя жить, так как хочется, нельзя нравиться мужчинам, нельзя менять собственную жизнь в сорок лет, нельзя, нельзя, нельзя…